Дороги. Главы 6 и 7.

[tedeska]

Автор: tedeska
Бета: Эйк
Рейтинг: PG-13
Направленность: слэш
Фэндом: Громыко Ольга «Белорийский цикл о ведьме Вольхе», «Белорские хроники» (кроссовер), Мельница
Персонажи: Джиар/Фарт
Размер: миди
Жанр: Юмор, Фэнтези, Экшн (action), Пародия, POV, AU, Songfic, Мифические существа, совсем немного Стёб
Саммари: Момент упущен, и ты снова утекаешь сквозь толпу, юркий, дерзкий, ненавистный. И снова - в седло. Снова - дороги из-под копыт, из-под ног, убегают вперёд, скручиваясь в неизвестном будущем клубками влюблённых змей... Хоть одна из них приведёт меня к тебе?
Статус: закончен
Дисклаймер: поток фэнтези пропущенного через нездоровое сознание. Троллий мат, мир Белории и герои маэстро Ольги мне не принадлежат. Но старательно притягивались за уши к канонным.
Примечание: навеяно песней Мельницы "Дороги"

Часть 6. Хитрый заяц, или как уйти от загонщиков.


Я безнадежно влюблен в паруса,
В скрип башмаков и запах дорог,
Вижу чужие во сне небеса,
Но иногда вижу твой порог.

Доли бродяжьей мне ли не знать -
Горный ручей да краюшка луны;
Может, в пути суждено мне пропасть,
Только твоей в том нету вины.

Песни мои станут петь у огня
В пыльных харчевнях дальней земли,
И прокричат по весне про меня
Дикие гуси - братья мои.

//"Бродяга" Мельница (Хеллависа)



Лес вокруг был тёмен и угрюм.

Ели всех размеров и разной степени корявости нависали надо мной отовсюду, не давая и без того неяркому к вечеру солнцу пробиваться сквозь частый лапник.

Смолку это совершенно не беспокоило - она зайцем скакала с края одного оврага на другой, легко и смело зависая в воздухе на момент короткого полёта, заставляя мои поджилки трястись. Почему я до сих пор нахожусь на спине этой лошади, а не на дне оврага с грудиной, проткнутой острой веткой, было мне не понятно. Задница не ныла, хотя мы без устали в совершенно невозможном для обычной лошади темпе проскакали кряду больше пяти часов.

Стараясь отвлечься от мутящих прыжков по оврагам, я разглядывал безрадостный лесной пейзаж вокруг нас. Это был тот старый, ароматный и одетый в сумрак лес, где толстые стволы елей перемежались тонковатыми корявыми деревьями, где по корням струился мягкий, влажный от утренней росы тёмно-зелёный мох. В таких лесах пахло сыростью и терпкой гниющей древесиной, грибами и разогретой на солнце хвоей. А ещё - страхом. Страхом убиться или хотя бы сломать ногу, падая с лошади, или повстречать за очередной зарослью молодняка лежбище дикого зверя.

- Мракобесьи овражки... - тихо проговорил я, раздумывая над странным называнием этого места, когда смоляная кобыла заходила на новый вираж над обрывом. Почему-то сейчас, цепляясь за мягкую шероховатость уздечки изо всех сил, я понимал совершенно ясно, кто предстоял в роли мракобесов.

Мы держали путь на юг от Догевы, и я чувствовал, как натянутый жгут между мной и Фартом скручивался, становясь всё туже и напряжённее. Я предвкушал скорую встречу - ни одна обычная лошадь не смогла бы передвигаться в этом жутком месте так легко и быстро, как Смолка. Я был почти уверен, что он здесь, в этом же лесу. Возможно, за тем буреломом или чуть впереди, у кромки поля...

Когда овраги остались позади, я смог достать из кармана аккуратно сложенную карту. Можно было предположить, что Фарт направлялся в Герин, небольшое поселение "городского типа" на границе с этим лесом. Мы совершенно точно были на одной линии с этим городком, если верить бумаге.

Червень* стоял сухой и ясный - мой зад в кожаных штанах порядком вспотел, плащ давно был свёрнут и убран в сумку за спину, лес начинал редеть, и я с удовольствием задышал посвежевшим к вечеру воздухом и невероятным многоцветьем лесных трав.

Мне безумно хотелось соскочить с кобылы и пройтись по ближайшей полянке в поисках душистой земляники. Она была там, спрятанная в траве, гнула тонкие хрупкие ножки под весом налитых спелых ягод, - мои чуткие ноздри улавливали её неявный аромат, прячущийся в летнем хвойном воздухе. Я почти разомлел от лениво текущих мыслей и уверенности, что очень скоро увижу его - своего вора, и... На этом мой план туманно обрывался, а я начинал загадочно улыбаться ёлкам, посмеиваясь сам над собой.

И всё было спокойно, хоть и близился вечер, и солнце постепенно уходило, превращая просто тёмный лес вокруг в лес загадочный, полный тайн и опасностей. Рысь кобылки была безупречна, но последний час или чуть больше она как-то нервно оглядывалась назад, в оставляемые в прошлом непроходимые заросли елового молодняка. Пару раз мне чудились какие-то шорохи за спиной, но стоило мне резко оглянуться - как я не видел и не слышал там больше ничего странного...

- Что, главный мракобес этих овражков, - обратился я к Смолке, - не хочешь ненадолго остановиться? Перекусить и попить не мешало бы. Скоро совсем стемнеет, и если мы не нагоним нашего беглеца - придётся устраиваться на ночь где-то тут.

Кобыла фыркнула, ей явно пришлось по душе ощутить себя кем-то главным, пусть даже и мракобесом. Она горделиво загарцевала по поляне, высоко поднимая ноги и, случайно оступившись на неверной кочке, чуть не уронила меня вниз, прямо к себе под копыта.

- А ну стой уже, танцовщица, - я вцепился в уздечку и гриву довольно крепко, удерживаясь от несостоявшегося падения.

Смолка явно обиделась, но послушалась, напоследок вредно подкидывая круп, и я, уже решивший было слезть неторопливо и спокойно, неожиданно резко соскользнул с её спины и приземлился во влажный мох на многострадальный свой зад.

- С-с-стерва, - еле слышно прошипел я, морщась, поднимаясь на ноги и потирая штаны, успевшие слегка набрать щедрой влаги.

-Пф-ф-хр-р! - выдохнула в меня кобыла и, обиженно развернувшись, отправилась к ближайшим зарослям даже с виду несъедобной бурой травы. Она как-то странно косила на меня и на заросли молодняка за моей спиной, и я подсознательно предвкушал недоброе. Хотя невозможно было предположить, что в этой благости и тишине вечернего елового леса можно ждать чего-то плохого.

Озаботившись чисткой своих нежно зазеленевших сзади штанов, я пропустил тот момент - момент звонкого хруста сучка прямо за моей спиной... Резко оборачиваясь, поскальзываясь на влажном мху, я понимал, что безмерно опаздываю - пальцы ещё только выплетали пульсар, который получался у меня на автомате, но серая тень уже молниеносно летела, целясь массивными когтистыми лапами прямо в грудь.

"Милостивый двуликий! Это же волк!!!"

И всё происходило в полной тишине! Никакого рыка, как не будет и моего предсмертного всхрипа - таким жутким челюстям хватит секунды, чтобы лишить мою нежную глотку цельности...

На мгновение закрыв глаза и подумав: "Маменька, папенька, ждите меня - я скоро буду с вами", я собрался уже залепить тварюге в бок созревшим жарким пульсаром, как этот волк-переросток жарко дыхнул мне в лицо, вдруг завилял хвостом, удобнее устраивая лапы у меня на груди, и слюняво, совершенно по-собачьи лизнул в щёку.

Я не удержался, впитал пульсар обратно и брезгливо вытерся тыльной стороной руки... Мне могло показаться, но волк будто ухмыльнулся.

Серо-жемчужная шерстью зверюга с тёмно-аметистовыми глазами смотрела на меня пытливо, прижимая лапами ко мху, но я почему-то уже совершенно перестал бояться её. Так, стоп. Тёмно-аметистовыми? Вы шутите?!

- О-о-о! - сдавленно простонал я, ужасаясь догадке, раскрывая глаза всё шире и шире, смотря во внушительную раскрытую пасть и бессознательно пытаясь пересчитать белые острые зубы. - Милостивый двуликий! Шерион, это ты?!

Волк как-то счастливо взвизгнул и замотал хвостом сильнее.

- Да что же это такое! - зло выругался я, спихивая с себя совершенно довольное жизнью чудище и направляясь к предательнице-кобыле, даже не оглядываясь. Та совершенно спокойно и неторопливо пощипывала стебли, не обращая никакого внимания на присутствие огромного волка на поляне в нескольких шагах от неё, только косила на меня хитрым глазом.

- Джиар? - тихий и чуть встревоженный голос со спины. Но я зол, не собираюсь разговаривать с этим засранцем! Как можно было вообще додуматься до такого?

- Джи, - он робко трогает меня за рукав рубашки у локтя, и я, изображая вселенскую скорбь, поворачиваюсь на голос.

Естественно, там стоял совершенно уже обернувшийся Шерион, этот несносный мальчишка, и виновато смотрел на меня такими честными и огромными на его тонком лице глазами аметистового цвета...

Пытаясь успокоиться и не убить наследника догевских вампиров на месте, я открыл пересохший от всплеска адреналина рот и начал медленно, тщательно разделяя каждое слово, говорить ему, точно маленькому непутевому щенку, наступая и нависая сверху:

- Во-первых ты напугал меня, Шерион. Поступать так со страшными дядями-некромантами опасно для здоровья - я чуть не поджарил твой бок пульсаром! - он виновато опустил глаза долу, нервно теребя пальцы, а я продолжил, гневно сверкая глазами.

- Во-вторых, какого гхы... черта лысого ты тут делаешь? Зачем увязался за мной? Мне же Вольха голову снесет! - неожиданно для себя понял я и почти взвыл от досады - мы находились в полудне пути от Догевы, и если сейчас повернуть назад, чтобы сопроводить этого непутевого вампира домой, я мог очень сильно отстать от Фарта и просто сойти с ума от этого - магическая привязка между нами навязывала свои правила игры. Я не мог не преследовать его, пока не покончу с этой погоней и не разорву связь. Порой мне казалось, что вор так же, как и я может ощущать отдачу от проведенного ритуала и чувствовать странную снедающую тоску по неизвестно чему, навязчивое желание оглянуться.

- Я не вернусь, поэтому тебе не придется терять время, - тихо ответил мне мальчишка, словно читая мои мысли. Он не поднимал своей пепельноволосой головы, но по тону я понял - гхыр вдулг абаз!* - у меня появился малолетний попутчик, имеющий привычку перекидываться в серо-жемчужного волка и орудующий парой внушительных клыков в случае чего. Не такая уж и плохая компания для путешествий по трактам и сбора материала для диссертации, если опустить то, что это - десятилетний ребёнок и в придачу - наследник вампирьей долины, единственный в своем роде вампир-некромант...

Я снова сдавленно простонал от навалившейся безысходности. Шерион поставил меня в безвыходное положение, и я мог бы поклясться - план побега возник в его голове стихийно, как только мы встретились вчера и провели обряд, и моментально оброс подробностями. Он стоял и поглядывал на меня с интересом, и его глаза прояснялись, изредка посвечивая аметистовыми искрами. Вот же паршивец малолетний!

- Прикройся хоть, искатель приключений, не замерз еще? - я устало отвернулся и нагнулся к скинутой сумке, отталкивая рукой любопытную морду Смолки, которая норовила обнюхать и лизнуть знакомого и любимого ею вампира. Шерион, запоздало смутившись, залился краской и укутался в мигом расправившиеся кожистые крылья. Теперь он выглядел, как кокон гусеницы с головой человека, и я хихикнул, не удержавшись.

Вытаскивая из сумки полотняные свертки с дорожной снедью и флягу с фруктовым компотом, чуть разбавленным мной вином, я наслаждался виноватым сопением за спиной. Смастерил из нарезки пару бутербродов с бужениной и сыром и опустился на кучу валявшегося неподалеку лапника, похлопав рядом с собой - "иди сюда, чего уж там". Адреналин давно рассосался по телу, а гнев, поднявшийся было волной, как-то сам собой опал, так и не выплеснувшись. Что взять с ребенка? Достали его там, наверное, с утра до вечера воспитывая в нем лучшие качества повелителя и не давая даже в отхожем месте уединиться спокойно...

Шерион высоко хихикнул и сел рядом, как-то вытащив из-под крыльев руку и принимая съедобную горку на ломте хлеба.

Мы молча начали жевать, я пару раз отпихнул локтем от своей законной доли наглую черную морду, обидчиво клацнувшую внушительными клыками у самого моего уха. Но я не дремал, зная о повадках вольхиной кобылы не понаслышке, и только лениво дернул головой, спасая дорогую мне часть тела.

- Рассказывай уже, - я посмотрел на ежившегося вампира, жующего мои, между прочим, запасы, и невольно улыбнулся. На миг он перестал жевать, посмотрев на меня, на бутерброд, снова на меня, и, будто решив что-то, снова впился клыками в еду, не испытывая никаких угрызений совести.

Мы доели в тишине, а после, отряхнувшись от крошек, Шерион открыл, наконец, рот.

- Прости, Джиар, что доставил тебе проблем. Но ты был единственным моим шансом сбежать от навязчивой опеки отца, Келлы и старейшин, этого собрания трясущихся над моей безопасностью и повелительской выправкой дедов. Я так устал от них за эти двадцать лет непрекращающихся нотаций и контроля... Я хочу посмотреть на людей, на то, что происходит вокруг, в мире, а не только в Догеве... Я хочу видеть рассветы и закаты разных стран, иметь свои, ни с чем не сравнимые воспоминания о приключениях, да я просто хочу пожить своей жизнью, прежде чем стать повелителем. Они же решили вообще не выпускать меня из долины! Прости... Я не мог не попытаться.

И тут до меня дошло, наконец, сказанное.

- Стоп, - чуть резче, чем следовало, сказал я. - Что ты только что сказал?

- Что они достали меня?

- Это я и без тебя понял, чудище. Раньше.

- Про двадцать лет нотаций? Но это на самом деле очень утоми...

- Ты издеваешься? Талена говорила, что тебе десять. Ты и выглядишь десятилетним мальчиком! - я пребывал в шоке.

Шерион выглядел смущенным, как будто сболтнул лишнего. Он мялся, но я смотрел на него таким взглядом, что отмолчаться у него бы не получилось.

- Ну, мне и правда двадцать зим... Я родился через два года после Талены. Просто вампиры - не люди, и у нас взросление происходит несколько иначе.

Я смотрел на него очень заинтересованно, и мои вздернутые брови выражали немой вопрос и побуждали продолжать. Не часто можно было узнать что-то новенькое о вампирах, они свято блюли свои тайны от людей. Странно, но сейчас Шерион воспринимался по общению как юноша, по ошибке заключенный в детском теле.

- Вампиры нестабильны в детстве, оно у нас очень затянутое, потому что ритм и длина жизни совсем не такие, как у людей. Ты же знаешь, что благодаря способности повелителя замыкать круг мы практически бессмертны? - я кивнул, слышал это от Талены. - Хотя тела, конечно, изнашиваются с веками... Мы "вырастаем" в человеческом понимании только после инициации.

- Инициации? - заинтересованно уточнил я. Впервые слышал подобные откровения, кажется, я становился хранителем тайн семейства О'Шеонелл...

- Ну, - забубнил под нос мальчишка, - укус. Вообще мы не пьем кровь, тем более разумных рас. Только один раз в жизни, чтобы получить достаточно энергии для перехода к новому, взрослому телу. Это происходит довольно осознано, не переживай, - улыбнулся он, увидев, что я сбледнул с лица - меня не радовала перспектива оказаться теоретической жертвой во имя взросления наследного Повелителя. - И никогда не убиваем при этом, просто берем свое, без чего нам невозможно обрести новую плоть. Не знаю, отчего так происходит... - Шерион задумался ненадолго, и его тёмные глаза с фиолетовыми отблесками затуманились дымкой. - Никто еще не умер после укуса инициации. - Он улыбнулся мне, будто подбадривая, - вот же несносный ребёнок! - а потом закончил: - Теоретически, я уже два года как мог повзрослеть.

- Так почему ты до сих пор...

- Я затворник, Джи! - он сказал довольно резко, кажется, это и правда задевало его за живое. - Меня растят, точно диковинную зверушку, не отпуская и шагу сделать по своей воле. Они боятся похищения, покушения, каждого чиха и ика, они сводят меня с ума, особенно - эта старая карга Келла.

Я ухмыльнулся. Старая карга травница выглядела от силы на тридцать.

- Отец часто рассказывал про инициацию. По большому счету, совершенно не важно, кого кусать единственный раз в своей жизни. Обычные вампиры не ходят далеко и часто просят своих человеческих друзей помочь с этим - последние годы дружба наших народов достаточно окрепла, чтобы принять и понять то, что мы разные, и в этом нет ничего страшного и опасного. Но отец говорил также, что избранные - светловолосые - обычно чувствуют предназначенного им человека. Потому что мы сильные менталисты. Это так называемое влечение инициации. Я подобного еще не испытывал и вообще... ребёнком как-то проще, - он смущенно улыбнулся и посмотрел на меня выразительными глазами из-под тени приопущенных ресниц.

Я хмыкнул и кивнул, соглашаясь с ним. Быть внешне слабым красивым мальчиком и при этом обладать достаточно повзрослевшим умом в придачу к нечеловеческой силе - очень удачная позиция. Таких недотрог часто недооценивают. Я сам был таким - всегда оставлял пространство для манёвра: никогда не показывал своих тайных умений, прикидываясь обычным, и не лез на рожон.

А потом до меня снова дошло с завидно постоянным опозданием...

- Постой-ка... "Мы - сильные менталисты"... Это что же значит... - кажется, я говорил сам с собой, пытаясь вытянуть на свет божий ниточку с узелком, за который вдруг зацепился, а мальчишка, сидя рядом в сомнительной "одежде" из кожистых крыл, весь подобрался, будто боясь услышать окончание фразы. - Так ты что, тоже читаешь меня, мелкий упырёныш?! - возопил я, резко поворачиваясь к нему и пугая выкаченными от гнева глазами. Сколько можно, мне дадут когда-нибудь спокойно подумать без навязчивого копания в моей голове? Да в ней столько всего, что под большим амбарным замком для всех, кому меньше восемнадцати, а тут - десятилетний мальчишка...

- Мне двадцать, - еле сдерживая ползущие вверх кончики губ, напомнил он. - А ещё понятие "упырёныш" не совсем корректно по отношению ко мне, я всё-таки живой, а упыри - просто нежить. И не волнуйся, я не буду заглядывать за дверь с большим амбарным замком, честное вампирское!

Я громко и с чувством простонал, сгибаясь к коленям и пряча голову в руках, подальше от этого открытого и безмятежного взгляда всепонимающих детских глаз. Я проклинал всех богов, в которых не верил совершенно, за то, что они явно невзлюбили несчастного обездоленного меня, посылая подобные испытания.

- А ещё я точно знаю, что он украл мамины бусы, которые она искала днём. Я успел прочитать его, когда он заглядывал в окно после ритуала. Нужно их вернуть, мамины любимые.

И тут я расхохотался. Фарт был в двух шагах от меня, а я, увлечённый, умудрился не заметить этого. И что за дурацкая привычка - красть совершенно бесполезные, не имеющие никакой ценности вещи?! Я не понимал этого вора абсолютно, и тем важнее было поймать его как можно быстрее и... хм-м, допросить?

Вспомнив вдруг, что рядом Шерион, чёртов телепат, я быстро одёрнул себя и стал думать о кроликах. Ну а что? Кролики - они милые. Мальчишка потупился и встал с лапника, разминая ноги и покачиваясь в объятиях своих крыльев.

- Ты бежал от Догевы в волчьем обличии? Без вещей? Эк же тебя допекли...

Шерион высоко и по-детски расхохотался.

- Нет, конечно! Я на своём Пепле. На нём и сумки, и мешочек с Пэм. Я попросил ее спать, пока не вернусь. Она слушается. А обернулся тут, чтобы... Ну, в общем, так получилось.

Я улыбался. Двадцать лет, говоришь? Вампиры нестабильны в своём детстве? Ох, и весёлая меня ждёт практика... Я, кажется, уже думал об этом.

- И где он? Пора ехать. Я чувствую, что Фарт начал двигаться, совсем близко и очень быстро, будто... хм, что-то странное у него происходит, скорее!

Шерион тихо свистнул, и через несколько секунд из ближайших кустов выскочил на поляну огромный статный кь"ярд. Тёмно-серый с чёрными подпалинами на ушах, морде и по низу ног. Красивый и опасный, без седла, но с перевязью для седельных сумок. Он сразу подошёл к зябко передёрнувшему плечами мальчишке и дружелюбно ткнулся в плечо. Шерион не подвёл - оделся очень быстро и вскочил на спину кь"ярду, в то время как мне Смолку пришлось поуговаривать, в конце концов, жертвуя этому исчадию кусок буженины.

Мы проламывались сквозь ельник напрямую - кажется, кобыла почувствовала моё состояние и перестала быть стервозной дамочкой, неслась вперёд, что есть мочи, будто видя трепещущую магическую нить не хуже меня. Там, где мне даже смотреть было страшно, она гибко протискивалась без труда, и я уже был готов вознести это чудовище на пьедестал божества, как вдруг она резко остановилась на полном ходу, и я кубарем полетел через её шею, вперёд.

Несколько мгновений темноты в глазах и судорожного ощупывания себя на предмет целостности, и я сдавленным шёпотом, сочно и от всей души выматерил вольхину лошадь. Как вдруг раздались грубый хохот и голоса - совсем близко, буквально за теми кустами. Мальчишка соскочил с мягко остановившегося коня, по-кошачьи бесшумно приземлившись, и подал руку, помогая подняться.

- Там люди. Трое, кажется. Разбойники, совершенно точно. И вор. Они хотят его... У-у... Для начала ограбить.

- Я понял, не продолжай, - сказал я, чувствуя боль в вывихнутом плече. Я старался держаться, но меня просто колотило от предвкушения - Фарт... Фарт... Фарт! Там, за кустами! Больше никогда на свете не буду завязывать магию поиска на кровь... Это уже слишком! Несчастные разбойники. Мне казалось, что я могу порвать их от плеча до паха одним только взглядом, - нет, я не самоуверен, я просто одержим.

Шерион снова разделся догола и стоял на коленях. Он укрылся крыльями полностью и превратился в кокон, который уже начал шевелиться, перетекать под тонкой кожей...

- Не смотри, - глухо прорычал он, и я вежливо отвернулся, понимая, что решение обернуться в волка сейчас - не самое плохое.

"Скорее, скорее!" - кажется, я начал прыгать с ноги на ногу, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь.

И вот уже волк толкнул меня носом под колено, и я тихо, насколько мог, покрался к кустам дикой вишни, за которыми происходило ограбление вора разбойниками.

- Ну же, малыш, сколько тебя уговаривать? Оставляй лошадку, сумку и иди, мы тебя не тронем.

Взрыв сального гогота разнёсся по поляне, и трое мужиков совершенно дикого вида явно наслаждались, разговаривая со своей жертвой - невысоким худеньким парнем в плаще, прижавшимся спиной к толстой сосне.

"Мой, мой плащ! - вякнуло сознание. - И лошадь моя!"

Фарт был крайне сосредоточен, не говорил ни слова и только цепко следил за каждым движением забавляющихся разбойников из-под густых тёмных ресниц.

"Как шерсть ласки", - томно простонал кто-то внутри, и мне пришлось с силой ущипнуть себя за бедро, потому что одержимость явно хотела взять управление телом в свои руки, туманя разум и лишая мысли относительной ясности.

Шерион мокро ткнулся в ладонь носом, и я понял - спрашивал, почему мы ничего не делаем.

- Подожди немного, - одними губами сказал я, забыв, что достаточно было просто подумать.

Я был уверен, что в любом случае успею кинуть пару оглушающих заклятий до того, как третий сообразит, откуда они прилетели. Луков у разбойников не было, а до Фарта оставалось ещё приличное расстояние. Мне было приятно ощущать себя в роли зрителя - крайне интересно, как этот самонадеянный мальчишка будет выпутываться из ситуации. Да что там... Видеть его, такого всклокоченного, настороженного, припёртого к дереву... С нервным румянцем щёк на фоне общей растерянной бледности... С пересохшими, так чувственно облизываемыми губами... О, я понимал этих разбойников, я и сам был не прочь...

Волк легонько прикусил мои пальцы, и я на время занял голову тролльими ругательствами, понимая, что с выдержкой и здравомыслием у меня бо-ольшие проблемы...

Насмеявшись и о чём-то переговорив, мужики-разбойники двинулись, наконец, к Фарту.

- Не бойся, цыпа, мы тебя не обидим.

- Только лошадку заберём и мешочек твой, явно не пустой.

"Рычи!" - мысленно крикнул я, и Шерион разразился утробным, густым рыком, от которого даже у меня волосы вдоль позвоночника дыбом встали, а разбойники - так те вообще подпрыгнули на месте, резко разворачиваясь к нашим кустам.

И тут произошло непонятное.

Фарт как-то красиво, беззвучно, плавным движением выпростал обе руки из-под плаща и резко дёрнул кистями, словно стряхивая с них воду.

Мужики охнули, похватались кто за что - за шею, живот, ногу, - и, как стояли - так и завалились в траву. Я пригляделся - дышали. Значит, он не убил их, но... Что за чёрт? Что это за непонятная магия?!

Мальчишка тем временем устало сполз по стволу. Он явно очень переволновался и тяжело дышал - почувствовал, что опасность позади, и его накрыло. Потом он вдруг уставился на кусты, видимо, вспомнив про рык. Он глядел и глядел в эту сторону, снова подобравшись всем телом, но я немного помагичил - просто сгустил тени и мысленно просил Шериона не выдавать нас ничем. Он был умничка, этот вампир. С ним было очень приятно иметь дело.

Наконец, взяв себя в руки и поняв, что никто из кустов вишни на него не выпрыгнет, Фарт поднялся на ноги, отряхнулся и пошёл к мирно пасшейся рядом Лиске - рыжая ты моя кляча, как с тобой обращаются, судя по всему, неплохо?

- Фарт?

Он замер у стремени, и вся его спина напряглась, выражая готовность в любой момент сорваться и запрыгнуть в седло, мчаться, убегать, а я совершенно не хотел длить нашу разлуку ещё хоть сколько-нибудь.

- Фарт. - На этот раз я сказал твёрдо. От меня не убежать. Он мог забыть, но я маг. И с такого расстояния точно попаду шоковым заклятьем - неприятно, конечно, но это ненадолго.

Он повернулся и встретился со мной глазами, отчего мои заслезились. Я не заплакал, нет, просто горячая волна прошлась по телу, тревожа ноющие кости и возбуждённые мышцы, смывая песок, осевший под веками за время дикой скачки.

Он робко и как-то виновато улыбнулся, всё так же ничего не говоря.

Я отчего-то смутился. Сейчас мне не было дела ни до малахитовых бус Вольхи, ни до парадной мантии Арр"акктура... Смотрел на него и понимал, что мне нужно только одно, и это не давало мне покоя, вытягивая из тела жилы и обдавая жаром желания.

Волк подошёл ближе и сел рядом, холкой попав прямо под мою руку. Но даже это не отрезвило моей головы.

- Ты задолжал мне ночь, помнишь? - не удержался я, и он закраснелся скулами, опуская взгляд вниз, на мою ладонь, бессознательно треплющую зверя за ухом.

Потом он вернулся взглядом ко мне, и я увидел трепещущие ноздри и подрагивающие ресницы, глаза, туманящиеся поволокой. Если это означало, что он против, то я ничего не понимал в этой жизни. Он облизал нижнюю губу, прикусив её в конце, и я, улыбнувшись, сделал первый шаг к нему, оставляя волка позади. Рука Фарта скользнула вниз, к ремню походных штанов, отвязывая какой-то мешочек, но я не мог оторваться от взгляда этих голодных глаз - я был пойман ими и совершенно уверен, что парню нравилось ходить в моих должниках, и его более чем устраивал способ платежа.

Когда до Фарта оставалось не больше десяти моих неторопливых шагов, Шерион сзади взрыкнул и я больше услышал, чем понял, что он несётся ко мне. Но было поздно. Мешочек взлетел в ловкой руке вора, и из развязанной горловины взметнулась мельчайшая пыль, тут же зависнув в воздухе огромным белёсым облаком, вдохнув от которого по инерции, я начал безудержно, невыносимо чихать и кашлять - горло сдавило и глотка пересохла моментально, я согнулся пополам и только и делал, что чихал, чихал, до соплей и слёз, до искр из глаз...

Я почувствовал, как кто-то тянет меня в сторону за рукав рубахи, и пошёл - потому что возможность думать была напрочь отсечена непрерывным чихом.

Шерион отвёл меня в сторону от медленно оседающего облака. Он тоже чихал - по-волчьи - высоко, и это выглядело безумно забавно. Я бы рассмеялся, если бы смог остановить свой чих.

Мы пролежали в траве минут пять, пока действие порошка не сошло на нет. Потом ещё минут пять - приходя в себя и утирая сопли и слёзы. Потом я просто лежал и смотрел наверх, в тёмно-синее небо, сияющее звёздами между теряющихся в вышине чёрных лап сосен, а серо-жемчужный волк грел мне бок справа. Мыслей не было. Прояснившаяся после многократного чихания голова была пустой и звенящей.

Фарта давно и след простыл. Я чувствовал его так же хорошо, как и раньше, но он гнал мою лошадь, не щадя, а я - напротив - никуда не торопился.

Он обставил меня - уже в третий раз. Использовал неведомые мне, странные приёмы, лишая возможности привычно реагировать. И мне становилось только интереснее и желаннее продолжать погоню, чтобы, наконец, добраться до него. До задолжавшего мне уже много чего самоуверенного и везучего мальчишки.

- Вот же гхыр збырный! - с чувством сказал я в ночную тишину.

Рядом раздалось целиком и полностью согласное ворчание, и я улыбнулся. Было что-то в этом - догонять своего вора не в одиночестве.

___________________
* Червень (белорск.) - июнь
*гхыр вдулг абаз - непереводимое и крайне малолитературное троллье ругательство. Почти вся их речь именно из подобного и состоит.



Часть 7. Потеря бдительности, или отольются мышке кошкины слёзки.


Летят кони Стрибога - ветер в гриву,
Перуна подкова - пропасть под молнией,
Кони Даждьбога дождем резвятся,
И конь коней - корона на небе.

Жаркой волной - в глаза жрице,
Железом каленым - жрице к запястьям,
Звездами за пояс золотыми,
Звоном зовущим - мое имя.
// "Мора" Мельница


- Шерион, подойди сюда, - негромко позвал я, и мальчишка, недавно обернувшийся в человеческий облик и одевавшийся за кустами чего-то, отдалённо напоминающего жасмин, бесшумно появился рядом.

Я стоял на одном колене, нависая над самым крайним разбойником, рассматривая его шею. Этот немытый верзила ровно и глубоко дышал, порою дрыгая во сне ногой, как собака. Его лицо, разгладившееся во сне и даже немного улыбающееся, одетое в давно нечёсаную бороду с остатками пищи, сейчас было почти иллюстрацией к слову "детская невинность", если бы не большой изогнутый ятаган с обтёртой ручкой в ножнах, притачанных к поясу.

- Посмотри-ка, что это у нас тут? - тихо сказал я, немного брезгливо поворачивая рожу, пускающую слюни и всхрапывающую во сне, на бок одним пальцем. В шее разбойника красовалась странная игла - в палец длинной, она ушла истончающейся острой частью под кожу почти на треть, оставляя снаружи скромно оперённое навершие. Никогда раньше не видел ничего подобного.

- Интересно, - подвёл итог Шерион, склоняясь поближе и рассматривая мою находку. - Это очень похоже на то, что в некоторых охотничьих племенах называют "дротиком".

- Дротик? Что это? - я был крайне далёк от всего, что касалось оружия и военных дел, самое главное, что мне требовалось от своего кинжала - это выводить красивые пентаграммы и не слишком больно вскрывать ладонь, когда это было нужно. Я не держал в руках ничего крупнее и страшнее своего ритуального ножа по той простой причине, что, по своей криворукости, боялся этим самым оружием себя же покалечить.

- Это то, что ты видишь, - сумничал мальчишка, тыкая пальчиком в шею мужику. - Что-то вроде миниатюрной стрелы, при должной сноровке может быть использовано в качестве оружия или вот так - как посредник для ядовитого вещества.

- Если я её вытащу, он не проснётся? - честно, я просто брезговал общаться с этими более чем достойными, где-то очень глубоко внутри, людьми. Я бы предпочёл, чтобы мы успели отойти от этого места подальше до того, как они начнут приходить в себя.

- Вряд ли, - успокоил меня Шерион. - Мне кажется, они проваляются тут до утра. Сон очень глубокий, - выдал он и с интересом стал наблюдать, как медленно я вытягиваю дротик из шеи.

Мужик громко всхрапнул, заставив меня этим подпрыгнуть на месте, и совершенно по-детски перевернулся на бок, подбирая колени ближе к животу и подкладывая под румяную щёку огромную ладонь.

"Деревенские мужики-то, - подумал я. - Работы, поди, нет никакой на селе, жатва ещё не началась, вот и маются идеей от безделья". Я вздохнул. Не то чтобы испытывал к ним жалость, просто поражался - насколько просто и быстро эти экземпляры со скуки превращались из добрых мужей и пахарей в "разбойников с большой дороги" и обратно.

Шерион хихикнул, явно читая меня - это чувствовалось как еле заметная щекотка где-то глубоко под черепной коробкой, и еcли не знать про такую способность мальчишки, то заметить его присутствие у себя в голове было почти невозможно.

- Переставай быстро, - строго сказал я ему, размахивая у его носа дротиком. На стальном кончике явно виднелось потемнение - то место, куда было нанесено ядовитое вещество.

- М-м-м, - втянул носом воздух мальчишка. - Топлянка лунная. У нас Келла такую по болотам собирает и зелья готовит страждущим - от бессонницы. А тут, судя по всему, хороший такой концентрат. Перестарался твой вор, хорошо хоть, что они вообще проснутся. Негоже людей из-за их глупости убивать.

Теперь всё сложилось в чёткую картину в моей голове. Фарт очень ловко бросил дротики, смазанные концентрированной вытяжкой из топлянки. Такой дозы хватило бы, чтоб свалить с ног медведя, но способ применения Фарта мне тоже нравился.

Дротики с ядовитыми наконечниками, мешочки с чихательной пылью, причём сам Шерион, обладающий по-звериному чутким нюхом, не решался точно определить все компоненты этой дьявольской смеси, сколько у тебя ещё припрятано сюрпризов, мой друг-вор?

Я на мгновение прикрыл глаза, чтобы пощупать нить связи, понимая, что мой мальчик так и несётся, не останавливаясь ни на секунду - вот как мы напугали его, вкупе с компанией этих милых мужичков. Меня не волновало это - сколько бы он ни проехал, я преодолею этот путь на Смолке в три раза быстрее, да и он не вампир - обычный человек с человеческой выносливостью и усталостью. Рано или поздно он сдастся и остановится, чтобы отдохнуть. Давая нам ещё больше времени для того, чтобы настигнуть себя.

Ты же хочешь этого, малыш? Я видел ответ в его глазах и, признаюсь, до сих пор не понимал до конца, почему он так упорствовал в своём желании сбежать. Он сам тяготился нашей связью, он чувствовал её так же сильно, как и я, ни на мгновение не выпуская мысли обо мне из головы. Ничего не поделаешь, Фартих, разорвать это заклятие я могу, только получив в своё распоряжение немного твоей крови. "И твоё тело целиком, пускай и ненадолго", - голодно вякнуло внутри. "Ладно, ладно, - бессильно согласилась с этим голосом более разумная часть меня. - Он и правда мне понравился. Ох, очень понравился. Он будил во мне любопытство и горячий охотничий азарт, и этих причин было уже более чем достаточно, чтобы гоняться за ним хоть всё лето. Мой Фартих-Ласка..."

Шерион кашлянул, а я, кинув в него шишкой, встал с колен и начал методично освобождать от оружия первого из неудачливой троицы разбойника. Оно портило весь их мило-добродушный вид, который так сполна раскрылся во сне.

Через какое-то время мы схоронили всё железо, что сняли с мужичков, в яме под слоем мха около большой старой сосны, а ещё я забрал в свою коллекцию "вещей вора" все три дротика. Они были пропитаны его аурой насквозь и почти источали тепло - чувствовалась ручная, любовная работа мастера, которым Фарт мог считать себя по праву. Дротики были изящны и красивы, но я не хотел бы почувствовать такой в своей шее в самый интересный момент.

Положив их в мешочек к сиротливо лежащим там прорезанным перчаткам, я убрал всё в походную сумку и подозвал гуляющего по кустам Шериона к себе.

- Будем ночевать в поле. Чуть подальше от кромки леса, устроимся под открытым небом во ржи, - сказал я.

Мальчик смотрел удивлённо.

- Разве в лесу не лучше? Под ёлочкой... - спросил он.

- Под ёлочкой разве что по нужде лучше, - ехидно сказал я. - А ночевать мы будем в поле, и никаких костров. Завтра поедим, если голоден, - в желудке у мальчишки грустно заурчало, но я был непреклонен. - Беглецов всегда ищут в лесу, под ёлочками. А в поле, где рожь по пояс, можно пройти рядом и не заметить, что в двух шагах от тебя кто-то спит. Да и кому придёт в голову искать нас в поле? - наставительно сказал я, с удовольствием получая в ответ понимание и согласие со своими словами. - А ещё я просто люблю смотреть на звёзды, засыпая, - тихо сказал я, повернувшись к Шериону спиной и, закинув сумку за плечо, направился к редеющему стволами концу леса.

К"ярды остались между деревьями, на "вольных хлебах", и я искренне опасался за сохранность подлеска, зная аппетиты вольхиной кобылы. Но желание спать было сильнее этого приступа природолюбия, поэтому я как можно аккуратнее, чтобы примятые стебли ржи не выдавали место, где мы зашли на поле, ступал по мягкой, пышной земле, увлекая Шериона за руку всё дальше. Наконец, удалённость мне показалась достаточной, и я, вытоптав небольшую поляну, уложив не вызревшие ещё хлеба в подобие перины, стал устраиваться на ночлег.

- Ох, Джи, - уныло сказал мальчишка, - я одеяло из дома не взял.

В это время я доставал скатанное в рулон тонкое походное одеяло из овечьей шерсти и раскладывал его на траве.

- Не моя печаль, малыш, - с нотками сарказма в голосе пропел я, поудобнее укладываясь на импровизированную постель и сладко растягиваясь на ней. - Можешь обернуться волком, будет теплее.

- Нельзя так часто перекидываться, - начал было Шерион, но я его остановил:

- Ох, перестань. Без сопливых знаем. Механику и физику перекидываний я получше тебя изучил, уж поверь мне. Но это не значит, что я перестану тебя доставать, маленькое чудовище. Помни, что ты навязался к злому дяде-некроманту, и теперь участь выслушивать мои длинные нудные лекции - это твоя прямая обязанность, и ты должен быть благодарен... - я замолчал только тогда, когда с удивлением обнаружил мальчика, нагло улёгшегося во время моего монолога под бок, мирно посапывающим. Не удержав улыбки, я накинул на него свободный край одеяла и, заложив руки под голову, принялся разглядывать небо.

Тёмное, глубоко-синего, почти чёрного цвета, оно было обсыпано звёздами, точно зёрнами проса. Слева виднелся ясный и богатый, будто туда кинули горсть из подола специально - млечный путь, или, как его называли в деревнях, "Пролитое молоко". Вокруг мерно шелестела рожь, и хоть воздух был ещё прогретым, а стебли, напитавшиеся за день теплом, будто источали его наружу сейчас, от земли отчётливо начинало тянуть свежестью. Ночи червня коварные - не успеешь заметить, как застудишь спину такими ночёвками в чистом поле. Поэтому шерстяное одеяло точно не было лишним.

Я дышал сладковатым, наполненным ночными шорохами и запахом иссушенной травы, воздухом и яростно желал, чтобы Фарт сейчас был рядом со мной, чтобы видел это небо, а не шею взмыленной лошади, чтобы расслабился, вдохнув ароматы ночных трав. Чтобы, улыбаясь, показывал пальцами на звёзды, а я бы, щеголяя учёностью, называл ему созвездия, в темноте будто случайно касаясь его руки своей. И он бы смущался - он ведь скромник, мой Фартих? - но не подавал вида, прижимаясь ко мне поближе, в надежде спастись от ночной свежести. А я бы, как самый настоящий взрослый мужчина, держал бы себя в руках, счастливо зная, что впереди у нас есть целая вечность, и нет никакого повода торопить события, разрушая зарождающееся между нами волшебство.

Я не заметил, в какой момент этой сладкой одури я уснул. Но мне снился огромный белый волк, жарко дышащий в лицо крайне зубастой раскрытой пастью. Розовый язык свисал на бок, а глаза флюоресцировали в темноте. Мне не было страшно - за сегодня эти волки мне жутко надоели, поэтому я просто перевернулся, прогоняя рукой досадное сновидение.

А ещё через какое-то время в голову мягко толкнулось: "Просыпайся уже, Джиар", - и я вскочил, как ошпаренный, скидывая с себя руку Шериона, распластавшего конечности во сне. Судя по смене положения звёзд, поспать мне удалось не больше двух часов. Да что же это такое?!

И тут, оглядевшись по сторонам, я увидел огонёк у ближнего края леса. Приглядевшись, я понял, что это небольшой костёр, а на поваленном рядом дереве спиной ко мне кто-то сидит. Сначала я не смог рассмотреть человека, но потом увидел контуры силуэта и, обречённо вздохнув, поднялся с одеяла и медленно пошёл к огню.

"Вправление мозгов Джиару Туру продолжается", - печально подумал я, пробираясь через рожь к костру и готовясь к тому, что доспать сегодня мне вряд ли придётся.

- Я не собираюсь заниматься вправкой твоих мозгов, - сказал мужчина, когда я сел рядом на поваленный ствол. - Если тебе интересно, я считаю, что с ними всё в порядке, - продолжил он, не мигая, глядя в костёр.

- Ох, спасибо, Арр"акктур. Это всё меняет. Тогда я пойду спать? - с надеждой в голосе спросил я.

- Как только поговорим, - клыкасто ухмыляясь, ответил он. - И называй меня Лён. Ты сумел стать другом Шериону, и это достаточный повод, чтобы уйти от официальности.

Я подумал о том, что Талене я стал другом раньше, но промолчал. Вампир рядом никак не отреагировал, хотя наверняка услышал мои мысли - это было для Повелителя так же естественно, как дышать.

- Просто хочу, чтобы ты знал - я не сержусь на сына и, тем более, на тебя. Я знаю, как горячо он хотел улизнуть из Догевы, и ты оказался прекрасной возможностью для него. Я бы разочаровался, не попробуй он сбежать сейчас, - мужчина мягко улыбался, так и не смотря мне в глаза. - Шерион должен стать хорошим правителем. Тогда, когда сам этого захочет. Но этого не произойдёт, если он не пройдёт через испытания бок о бок со своими друзьями так же, как и я когда-то. Я не собирался разрешать ему уехать, у меня нет ни сил, ни желания ссориться с Советом старейшин, они такие зануды, ты понимаешь?

Я усмехнулся в ответ. Мне были близки мысли Повелителя. В некоторых ситуациях проще делать вид, что ты со всем согласен, при этом не запрещая некоторые нарушения и вольности, а просто закрывая на них глаза, как в случае с побегом Шериона.

- Именно так. Убежал - и убежал. Я не могу наказать его за этот поступок, пока его нет в Догеве. Так что пусть не возвращается, пока не погуляет, как следует. Тем более, он не один, - мужчина наконец повернул ко мне голову и посмотрел серо-голубыми глазами, в которых плясали блики от костра. - Позаботься о моём сыне, Джиар. Он и сам на многое способен, но две головы - это однозначно лучше.

Если честно, я почти спал с открытыми глазами, поэтому просто ждал, когда эта ночная аудиенция в лесу подойдёт к концу. Я устал за день скачки и некоторых потрясений, мне хотелось просто вернуться под тёплый бок к мальчишке и уснуть без мохнатых зубастых сновидений до самого утра.

- Ох, чуть не забыл, - Лён задвигался, доставая что-то из-за пазухи. Это оказался небольшой пульсирующий мешочек, который он положил мне в руки. - Жена отнеслась к побегу Шериона более импульсивно, как ты понимаешь, - он улыбнулся краешком губ. - Кажется, мне придётся ставить на центральной площади новый фонтан, от старой статуи осталось что-то очень странное и довольно пугающее.

Я улыбнулся. Вольха в гневе была страшна. Я помнил это по тем моментам, когда, всю ночь выпивавший, наутро курс сдавал ей дисциплины по практической магии.

- Что это? - спросил я, осторожно держа в руках дёргающуюся теплоту под грубоватым сукном. Я разглядывал предмет с интересом, и очень хотелось распустить завязки и посмотреть внутрь.

- Так загляни, - сказал мужчина, и я смело дёрнул за верёвочки, открывая мешочек.

Поляна тут же огласилась громким отборным тролльим словарём в исполнении Вольхи Редной, и я поспешил стянуть горловину обратно, унимая испуганный стук сердца.

- Это что, магический вестник? - удивлённо спросил я. - В мешочке? Просто новое изобретение какое-то, надо его запатентовать в Ковене магов, пока кто другой не додумался.

- Вряд ли её волнуют такие мелочи, Джиар. Когда проспитесь с Шерионом, откроете. Я так понял, первая часть для вас обоих, а вторая - для сына, так что...

Я закатил глаза, вздыхая. Ну что это за жизнь? Окончить Школу магии, чтобы так же постоянно слушать ругательства своей учительницы... Это было несправедливо.

Лён встал и начал затаптывать догоревший уже костерок. А я с радостью понял, что скоро вернусь к Шериону и буду спать, спать, спать, пока мне не станет плохо от этого.

Мужчина собрался уходить, но потом вдруг обернулся и сказал.

- Джиар... насчёт инициации... - я сглотнул, потому что это была тайна всех вампиров. А я оказался в курсе. - Раз уж этот глупыш выболтал тебе всё... позаботься о нем, если вдруг он услышит зов крови.

- Позаботиться? - испугался я. Я никогда не видел, как вампиры кусают кого-то ради того, чтобы пить - кровь была им не нужна большую часть времени. Но инициация...

- В этом не будет ничего сложного. Когда он укусит, проследи, чтобы он не перестарался. А потом просто побудь рядом, защити, если понадобится. Ты справишься, - и мужчина, бесшумно скользнув между стволами, растворился в темноте.

"Я справлюсь, я справлюсь, - повторял я про себя, идя к месту нашей ночёвки, проскальзывая между стеблями ржи. - Конечно, я справлюсь, - малодушничал я, представляя, как буду отдирать неадекватного оголодавшего и впервые попробовавшего кровь вампира от его жертвы".

Так, ладно. Утро вечера мудренее, надо поспать.

Я улёгся на одеяло, пододвинув мальчика к краю - он спал, развалившись звездой посередине подстилки.

"Эх ты, чудовище. Мне надо Фарта догонять, а тут ты нарисовался. Вот я везунчик..."

Но несмотря ни на что, мне удалось поспать сегодня, как следует.

Из сна меня выдернул чрезвычайно громкий вопль, ругающийся отборными тролльими оборотами голосом Вольхи над самым моим ухом. Я подпрыгнул, раздирая заспанные глаза. Рядом сидел виновато потупившийся Шерион с развязанным мешочком в руках, а сам сгусток энергии, принявший вид небольшой светящейся птички, не замолкал ни на секунду, нервно летая над нами. Мы терпеливо ждали, когда краткий словарь тролльих ругательств сойдёт на нет, чтобы услышать более конструктивную часть, если она, конечно, была.

- Шерион. Ты дрянной, дрянной мальчишка! - вдруг изрёк вестник уставшим и немного севшим голосом рыжеволосой. - Знаешь, как твоё исчезновение напугало мамочку? Между прочим, я так разволновалась, что случайно разнесла фонтан на главной площади... (Случайно? - скептически подумал я. - Вольха, помилуйте, эта скульптурная композиция вам никогда не нравилась...) И теперь твой отец взял с меня слово, что я буду позировать для новой статуи, ты представляешь, что мне придётся вытерпеть? И всё из-за того, что тебе вдруг взбрело в голову проявить самостоятельность... - вестник устало вздохнул, умилительно склонив при этом голову набок. Шерион тихонько похихикивал, наверное, представляя маму, уныло позирующую для скульптора в обнимку с наспех наколдованным чудовищем. Через несколько мгновений голос продолжил, уже более спокойно и серьёзно. - Как бы то ни было, наверное, Лён прав. Давно пора признать, что ты вырос, мой милый, и отпустить тебя. Конечно, я не надеялась, что мои (это "мои" было особенно выделено интонацией, и Джиар улыбнулся) дети будут послушными домоседами, но я всё же верила, что ты останешься рядом со мной немного дольше... хотя бы, до инициации? Но как вышло - так вышло, желаю тебе удачи, мой мальчик, мой маленький вампирёныш. Веди себя хорошо и слушайся дядю некроманта.

Вестник замолчал, но не спешил рассеиваться искрами, как это бывало, если заложенная в него информация заканчивалась. Мы внимательно следили за светящейся птичкой (Вот же красота, - не уставал я удивляться волшебскому мастерству Редной. - Даже вестник у неё не просто шарик света, а чудесная миниатюрная птаха. Позёрша!)

- А ты! - вдруг совершенно неподобающе гаркнула птичка, явно вглядываясь в мою сторону, - а ты береги моего сына, Джи, - уже спокойно и с интонацией лёгкой улыбки продолжил голос. - Я доверяю тебе, мальчик, но будь осторожен. Моё сердце немного не на месте, но я верю, что моя лошадь и сын вернутся в долину целыми и невредимыми. Береги себя, - и птаха, взмахнув лёгонькими крыльями, подкинула своё тельце вверх, взмыла в ясное голубое небо и уже там рассыпалась мерцающими звёздочками над нашими головами.

"Позёрша..." - повторил я про себя, не переставая восхищаться этой красоте исполнения простого заклинания типа "Вестник". Она будто бы подарила нам немного сказки, которую мне рассказывала в детстве мама, когда я долго не мог заснуть. Про птицу Феникса, который светился в темноте огненными пёрышками и вселял веру в сердца всех, кто видел его хоть раз в своей жизни.

- Доброе утро? - заинтересованно спросил мальчик, вглядываясь в меня искрящимися аметистовыми глазами из-под свисающих в беспорядке пепельных волос.

Я вздохнул и улыбнулся.

- Можно сказать и так, Шери.

Фарт успел далеко забраться, но я чувствовал его, даже не закрывая глаз. Если выдвинуться сейчас, на к"ьярдах можно будет догнать его ещё до заката. Да и более-менее крупных поселений, куда он может направляться, в пределах дня пути не так уж много. Имея точное направление, мы вычислим его достаточно быстро.

Наспех перекусив остатками буженины, сыра и хлеба, мы свернулись и, запрыгнув на лошадей (честно, запрыгнул тут один Шерион, мне же пришлось уламывать обидевшуюся ещё с вечера Смолку, задабривая её хлебной краюхой, а потом осторожно заползать на её спину, опасаясь какого-либо подвоха), отправились вдоль одному мне ясно видной нити, трепетно натянутой между мной и Фартом.

****

Фарт болтался в седле из стороны в сторону, порой проваливаясь в беспамятство, опасно балансируя на грани усталого сна и реальности, в которой он был за полшага от того, чтобы свалиться со спотыкающейся лошади и сломать себе конечность.

Солнце стояло в зените, обжигая каштановые грязные волосы, словно ввинчиваясь в макушку. Он не спал уже больше суток и всю ночь гнал рыжую кобылу в том предельном ритме, при котором она бы не пала к утру, но двигалась всё же очень быстро. Чары гипноза постепенно сходили с животного, как старая шелуха с луковицы, и она всё больше и больше пыталась проявить свой нрав, с которым до безумия уставший вор уже не мог и не хотел бороться.

Его преследовал образ черноволосого мага, фигура которого, обтянутая дорожной одеждой, нависала над ним сверху, занимая все мысли до единой. Он не понимал, как такое могло произойти - чтобы человек, виденный им лишь однажды, так намертво въелся под кожу, не давая спокойно дышать? В районе солнечного сплетения, чуть ближе к сердцу, что-то тяжело пульсировало и еле уловимо тянуло, заставляя испытывать тревогу и желание обернуться, в надежде выискать на горизонте одинокую фигуру мужчины, преследующего его.

Зачем он ему сдался? Из-за плаща и кобылы? Из-за неудовлетворённого желания? Это смешно... Мало ли на свете красивых мальчиков и девочек, чтобы найти кого-то, себе по вкусу...

А может, у магов какой-то кодекс, и Фарт нанёс ему смертельное оскорбление, смыть которое можно только кровью? Но Джиар не собирался убивать его - вор, бесконечно чутко чувствуя малейшие изменения настроений и эмоций, мог в этом поклясться. Быть эмпатами детишек в их гильдии учили даже раньше, чем говорить. Воры были прекрасными актёрами и собеседниками, самыми желанными и понимающими слушателями. Они на раз вводили в заблуждение, а на два уже оставляли тебя с пустыми карманами, пока ты совершенно не понимал, куда же делась "эта худенькая голодная девочка, спрашивающая дорогу до...". И на этом месте ты осознавал, что толком не можешь вспомнить ни вашего разговора, ни чего-то особенного в её внешности, чтобы описать страже обокравшего тебя человека.

Воры жили за счёт невероятной ловкости, острого ума, артистичности, хитрых таинственных штучек, о которых не знал никто, кроме их гильдии, и эмпатии, доведённой до беспредельного максимума.

Поэтому Фарт был уверен, что маг не собирался его убивать. Он чувствовал от него только любопытство, граничащее с одержимостью, и неудовлетворённое, обиженное этим фактом желание. Зачем, ну зачем он ему сдался? Фарт так торопился, он невозможно опаздывал, слишком медленно продвигаясь к финишу своего забега. И ещё этот маг на хвосте...

Но самое непонятное - как? Ну как ему это удавалось? Как он не терял его след, как умудрялся оказываться там же, где был Фарт? О магах вор знал не много, и это было не смешно... В Догеве он чуть не попался, непонятным образом избежав поимки, спрятавшись в деревянном сарайчике отхожего места и просидев там полночи... Потом в лесу, когда его, уже уставшего, чуть не поймали эти деревенщины - а потом и сам Джиар... Ему пришлось использовать очень редкий и дорогостоящий приём из своего арсенала, и Фарт был крайне недоволен собой. Его свобода и продвижение к цели доставались слишком дорогой ценой, если так пойдёт и дальше, у него не останется ни единого козыря в рукаве...

И самое потаённое, о чём он боялся даже думать, - что просто сойдёт с ума, если Джиар вдруг перестанет преследовать его. Маг должен был догнать его... Догнать и что-то сделать с этой раздражающей пульсацией под рёбрами. Но не сейчас, Двуликий. Только не сейчас.


Снова вынырнув из полусна, свесившись с лошади почти наполовину, Фарт понял, что пора отдохнуть, или он закончит свой путь прямо здесь, в качестве бездыханной переломанной куклы.

Оглядевшись затуманенными, словно вымытыми мельчайшим песком, глазами, он с радостью увидел у кромки леса начинающиеся домишки поселения.

Зарницы он миновал ещё ночью, значит, было весьма вероятно, что эта деревенька - Опадищи. Чёрт, он слишком забрал к западу за ночь, придётся выправлять курс. Но сейчас самое главное - это доехать до поселения и молиться всем богам, чтобы в нём было, где отдохнуть.

Ни трактира, ни гостиницы в Опадищах не оказалось.

- Гхыр абазг! - выругался Фарт и поехал под недоверчивыми, опасливыми взглядами поселян в сторону окраины. Там, ещё издали, он заприметил покосившиеся стропила летнего сеновала, и мечтал о последнем сейчас больше, чем о дриадской искуснице в своей постели.

Кое-как добравшись до таких желанных стогов под навесом, он буквально сполз с лошади, блаженно разваливаясь на колючем душистом сене. Потом заставил себя собраться для последнего рывка, привязал уставшую запинающуюся кобылу к колесу перевёрнутой неподалёку телеги и тут же выключился.

Последнее, о чём он подумал, были губы на еле знакомом лице. Тонковатые и пересохшие... Он попробовал их лишь однажды, но, кажется, они были ядовиты и отравили его, потому что каждый раз, засыпая, мог думать только о них.

Видимо, дриадская искусница ему мало чем поможет...